Психушка

Железную дверь приёмного отделения психушки приветливо открыл закамуфлированный охранник и впустил нас внутрь.
- Народу много, ждите! – радостно сообщил он и скрылся в глубине коридоров.
Обреченно присаживаемся на старенькие разномастные креслица в предбаннике. Сегодня я сопровождаю знакомую в санаторное отделение больницы. Она не «психбольная» и не алкоголичка. Дама занимает высокое положение на работе и начальство проплатило её пребывание здесь с целью «подлечить нервишки». Но в приемном покое все равны. Постоянно подтягиваются то законченные алкоголики, то психи. Всех сопровождают родственники.

Справа от нас переговаривается троица – двое мужчин и женщина. Их «подопечного» уже оформляют. Им оказался сын дамы. Сначала я подумала, что в больницу кладут именно её – измученный вид женщины приняла за последствия активных возлияний. Потом краем уха расслышала, что она просто не спала несколько ночей, унимая разбушевавшееся пьющее чадо. Женщина поминутно куда-то звонит и решает какие-то проблемы или подбегает к медсестре узнать, что там с сыном. Видно, что очень за него переживает.

Чуть подальше сидит старушка в платке. Рядом с ней – очень странное существо женского пола. Я также подумала, что у неё проблемы с алкоголем: красные глаза, невнятная речь и неверные движения. Но та оказалась просто тихой сумасшедшей. Бабулька тихонько рассказывала окружающим, что ЭТО у дочки с 19-ти лет. Теперь ей 59, а так и не вылечили. Всё ей что-то мерещится, хоть и тихая, только жалуется матери. Так, сейчас она вдруг вцепилась старушке в руку:

- Мама, песок с потолка сыплется! Вон сколько песка! Чего ж крышу-то не чинят!
Мать гладит руку дочери и успокаивает:
- Пальто-то расстегни, жарко ж тебе!
Под бесформенным бурым пальтецом оказался затёртый фланелевый халат. Грустно-то как…
- Эх, вот вареньица-то смородинового с утра не поела! Тут-то и не дадут тебе такого. Да ничего, я принесу.
- Мама! Тараканы повылезли, гляди! Вон, отовсюду идут! Я боюсь, пойдём домой!

На другом диване сидит дедок-с-ноготок в ботиночках «прощай, молодость». Маленький-премаленький. Рядом суетятся взрослые дети, заботливо прилаживают ему слуховой аппарат, говорят, что он тут «всего на недельку». Дедок плачет и просится домой.
По другую сторону – какой-то, видимо, бывший интеллигент. Лицо породистое. Но он безумен, все что-то бормочет. Пахнет от него ужасно. Скоро его вызвали и санитарка громко выговаривала ему за неряшливость и запах, потом старика увели мыться в общую ванную.

Вне очереди приняли молодую буйную девицу, та вырывалась и материлась во весь голос. Оформили её быстро и увели уже несколько присмиревшую. Может, укол какой-то вкололи? Вслед невменяемой девушке с отчаянием смотрел сопровождавший её молодой парень.
Дошла очередь и до нас. Женщину приняли без проблем и проводили в «святая святых» - санаторное отделение, для «блатных». Там чисто и персонал вежливый. Даже пианино в коридоре стоит. Мало ли, люди искусства лягут полечиться?

Ухожу домой с непонятным чувством. Оказывается, всех этих несчастных и больных людей кто-то любит. Пьющих, безумных, ни на что не годных…